ИНСТИТУТ  ·ОТКРЫТОЕ ОБЩЕСТВО· (ФОНД СОРОСА)


Мегапроект 'Пушкинская библиотека', Издательская программа. Всероссийский открытый конкурс в рамках проекта 'Электронные публикации в сфере культуры и гуманитарных знаний'


КОНКУРС - 'РОССИЯ ХХ ВЕК - ЭЛЕКТРОННЫЕ ПУБЛИКАЦИИ'

ЗДЕСЬ ПУБЛИКУЮТСЯ РАБОТЫ - ПОБЕДИТЕЛИ КОНКУРСА.


главная

НАЗАДСЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА


ПЕРЕЧЕНЬ

РАЗМЕЩЕННЫХ

ПУБЛИКАЦИЙ


содержание

 


Политическая полиция и политический терроризм в России

 (вт. пол. XIX - н. XX вв.)


Сборник документов и материалов

 ?? 161,162, 163, 164, 165, 166, 167, 168, 169, 170.


 

? 161

ПРЕДПИСАНИЕ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ НАЧАЛЬНИКАМ ГУБЕРНСКИХ ЖАНДАРМСКИХ УПРАВЛЕНИЙ И ОХРАННЫХ ОТДЕЛЕНИЙ В СВЯЗИ С ВОЗМОЖНОСТЬЮ ПРОНИКНОВЕНИЯ В РОЗЫСКНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ ЧЛЕНОВ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

25 января 1910 г.

 

Лично

Совершенно секретно

Циркулярно

В Департамент Полиции поступают сведения, указывающие на то, что, в целях обнаружения секретных сотрудников, а равно в видах разоблачений последних и прекращения таким образом их дальнейшей деятельности, в разные розыскные учреждения стремятся проникнуть в качестве служащих или члены преступных организаций, или их знакомые, хотя еще и не скомпрометированные в политическом отношении, но поставившие своею целью доставлять членам преступных организаций сведения о сотрудниках, а также о положении розыска, и таким образом препятствовать агентурному освещению революционных сообществ и их деятельности.

Предупреждая о возможности проникновения таких лиц во вверенное Вам розыскное учреждение, Департамент Полиции просит Вас, Милостивый Государь, отнестись с особой осторожностью и выбором к вновь поступающим в Ваше распоряжение служащим, а равно сосредоточить свое внимание и на недавно принятых Вами на службу лицах и, в случае обнаружения поползновений на предательство с их стороны, отнестись к ним со всею допустимой законом строгостью.

 

Подписал:  Директор                                                           Зуев

Скрепил:  Заведующий Отделом, Полковник                 Еремин

Верно: За Помощника   Делопроизводителя                   Курочкин

 

ГАРФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 256. Л. 150.

Заверенная копия.

 


 

? 162

СООБЩЕНИЕ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ  С.-ПЕТЕРБУРГС-КОМУ ГРАДОНАЧАЛЬНИКУ Д.М. ДРАЧЕВСКОМУ В СВЯЗИ С ПОДГОТОВКОЙ ПОКУШЕНИЯ НА МИНИСТРА НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ А.Н.ШВАРЦА

9 апреля 1910 г.

Совершенно секретно

По полученным в Департаменте Полиции сведениям, в течение предстоящего праздника Св[ятой] Пасхи будет организовано покушение на жизнь Г. Министра Народного Просвещения Тайного Советника Шварца.1

Сообщая о сем Вашему Превосходительству для зависящих распоряжений, Департамент Полиции присовокупляет, что, по приказанию Г. Министра Внутренних Дел Департаментом предложено, вместе с сим Начальнику С.Петербургского Охранного Отделения принять усиленные, самые тщательные меры охраны Тайного Советника Шварца.

 

Директор                                                                                Н. Зуев

За Заведующего Отделом                                                   Броецкий

 

ГАРФ. Ф. 102. Ос. Отд. 1910 г. Д. 47. Лл. 12.

________________

 

1 Шварц Александр Николаевич (1848-1915) - профессор филологии, член Государственного Совета, сенатор, с 1908 по 1910 министр народного просвещения.

 


 

?163

ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ПЕТЕРБУРГСКОГО ОХРАННО-ГО ОТДЕЛЕНИЯ М.Ф. ФОН КОТЕНА В ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО ОХРАНЕ МИНИСТРА НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ А.Н. ШВАРЦА

17 апреля 1910 г.

                                                                                                        Секретно

Докладываю Департаменту Полиции, что для охраны Г.Министра Народного Просвещения Тайного Советника Шварца, помощником моим, Заведывающим Охранной командой Ротмистром Лукьяновым приняты следующие меры:

У дома ? 10, по Каменноостровскому проспекту, где проживает Г.Министр, установлено 5 постоянных постов. Из них 2 суточных - первый у парадного подъезда, а второй у черного хода и остальные 3 дневные. Из числа дневных - один пост в парадном подъезде занимают по очереди два старших агента, наблюдая за всеми приходящими в этот подъезд, а остальные два поста установлены на Каменноостровском проспекте на расстоянии от Б. Ружейной улицы до Кронверкского проспекта. Каждый суточный пост обслуживается 3 агентами, а дневной 2. Служба на всех постах несется с 8 часов утра до 12 часов ночи или возвращения домой Г. Министра. Таким образом у квартиры Г. Министра в охране состоит 12 агентов.

Независимо сего при поездках Г. Министра в Министерство Народного Просвещения выставляются посты - на Троицкой площади, Троицком мосту и на Чернышовской площади и внутрь здания Министерства посылаются 4 агента  в форме курьеров, а один старший агент в статском платье. Также посылается наряд агентов и при поездках Г. Министра в другие пункты г. С. Петербурга.

Все лица, вновь прибывающие в дома, расположенные вблизи дома, где проживает Г. Министр, проверяются по Охранному Отделению, а также проверяется подлинность выдачи названным лицам видов на жительство.

Полковник                                                                       фон Котен

 

Резолюция: 'Представить Г[осподину] Тов[арищу] М[инист]ра.'

 

ГАРФ. Ф. 102. Ос. Отд. 1910 г.

Д. 47.  Лл. 21-21(об.).

 


 

? 164

ШИФРОТЕЛЕГРАММА ЗАВЕДУЮЩЕГО  ЗАГРАНИЧНОЙ АГЕНТУРОЙ В ПАРИЖЕ А.А. КРАСИЛЬНИКОВА ДИРЕКТОРУ ДЕПАРТАМЕНТА  ПОЛИЦИИ Н.П. ЗУЕВУ О ПОДГОТОВКЕ ПОКУШЕНИЯ НА  П.А.СТОЛЫПИНА И А.Н.ШВАРЦА

27 апреля/10 мая 1910 г.

 

Из Италии вскоре выедет некий 'Костя', который должен прибыть Финляндию не позже пятнадцатого русского мая; там его встретит Сергей финляндец и вместе они уедут Петербург. Готовится покушение на Статс-Секретаря Столыпина и Министра Шварца, организаторами коего являются Савинков и Павел; хотя у них людей достаточно, но они требуют несколько человек из заграницы, дабы лучше обеспечить успех. Савинков проживает ныне Гельсингфорсе, откуда часто наезжает Петербург.

Верно: Чинов[ник]  особ[ых]  поруч[ений]                        Курлов

 

 ГАРФ. Ф. 102. Ос. Отд. 1910 г. Д. 136.

 Л. 26. Копия.


 

? 165

ЗАПИСКА НАЧАЛЬНИКА ПЕТЕРБУРГСКОГО ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ  М.Ф. ФОН КОТЕНА ДИРЕКТОРУ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ Н.П. ЗУЕВУ О ВОЗМОЖНОМ ПОКУШЕНИИ НА НИКОЛАЯ II

29 апреля 1910 г.

Секретно

Сего числа во вверенное мне Отделение явился находящийся проездом в гор. С. Петербурге и остановившийся здесь в меблированных комнатах 'Лувр', на Невском проспекте, в доме ? 80, проживающий в Симбирске на Верхней Солдатской улице в доме ? 34 отставной  штабс-капитан Александр Иванович Лобысевич и заявил, что 27 сего апреля, он, выйдя вечером из Народного Дома, сел на скамейку в Александровском парке и заметил сидевших вблизи, спиною к нему, двух молодых, прилично одетых людей, которых он разглядеть не мог, которые вели между собою следующий разговор:

- 'Митя! Нам надо быть на месте в Царском в пятницу и если ГОСУДАРЬ не выйдет из дворца в этот день и будет неудача, то в субботу, 1-го мая, в саду или на параде, надо дело покончить'.

На это второй ответил:

- 'Ты, Петя, будешь стрелять первый, я второй, если не удастся, то там нас поддержат'.

Первый на это сказал:

'Завтра в 5 часов надо быть опять на этом месте'.

После этих слов штабс-капитан Лобысевич встал, чтобы посмотреть - нет ли вблизи городового. Неизвестные же, увидя около себя постороннего, пустились бежать. На другой день штабс-капитан Лобысевич ходил, по его словам, на то же место, но неизвестных там уже не видел.

Докладывая об изложенном Вашему Превосходительству, присовокупляю, что все вышеизложенные сведения сообщены мною письмом от  29 сего апреля за ? 6253 Заведывающему Охранной Агентурой,  подведомственной Дворцовому Коменданту, Полковнику Спиридовичу.

Полковник                                                               фон Котен

 

ГАРФ. Ф. 102. Ос. Отд. 1910 г. Д. 47. Лл. 34-34(об.).


 

? 166

ПИСЬМО ТОВАРИЩА МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ П.Г. КУРЛОВА ДВОРЦОВОМУ КОМЕНДАНТУ В.А.ДЕДЮЛИНУ В СВЯЗИ С ПОДГОТОВКОЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА 'ПЕРВОСТЕПЕН-НОЙ ВАЖНОСТИ'

Апрель 1910 г.

Совершенно доверительно

          Милостивый Государь Владимир Александрович,

По полученным агентурным сведениям, в связи с последними мероприятиями Правительства по Финляндскому вопросу в среде революционеров подготовляется важный террористический акт. В то же время, по идущим из-за границы указаниям, в С.Петербург прибыл боевик финляндец, принимавший участие в деле убийства Начальника С.Петербургского Охранного Отделения полковника Карпова, но успевший скрыться. Это лицо, совместно с другим боевиком организует в настоящее время в Петербурге террористический акт.

Сведения эти, находящиеся в разработке, дают повод предполагать, что злоумышление направляется против Господина Председателя Совета Министров, в виду же их неопределенности и указаний на то, что акт должен быть первостепенной государственной важности, я долгом почитаю об изложенном сообщить Вашему Превосходительству, в том предложении не изволите ил признать необходимым усугубить меры предосторожности при Высочайших проездах.

Примите, Милостивый Государь, уверение в совершенном моем почтении и преданности.

        За Министра Внутренних  Дел  Подписал:                   П. Курлов

 

ГАРФ. Ф. 102. Оп. 11. Д. 136.

Лл. 3-3(об.).

 


 

? 167

ЦИРКУЛЯР МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ГУБЕРНАТОРАМ, НАЧАЛЬНИКАМ ОБЛАСТЕЙ, ГРАДОНАЧАЛЬНИКАМ И ОБЕР-ПОЛИЦМЕЙСТЕРУ В СВЯЗИ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ТЕЛЕГРАФА РЕГИСТРАЦИОННЫМИ БЮРО

21 мая 1910 г.

Циркулярно

Совершенно секретно

В видах обеспечения личной безопасности ВЫСОЧАЙШИХ Особ вне пределов постоянной Их резиденции, Департаментом Полиции в местах временного пребывания  ВЫСОЧАЙШЕГО Двора учреждаются, для выяснения самоличности и политической благонадежности лиц, прибывающих на жительство в такую местность, временные регистрационные бюро, коим зачастую приходится прибегать к телеграфным запросам по месту приписки или постоянного жительства приезжающего в охраняемый район элемента.

В виду того весьма важного значения, какое в этом деле имеет возможно быстрое получение требуемых сведений, прошу Ваше Превосходительство не отказать в надлежащем распоряжении о вменении городским и уездным полицейским управлениям в обязанность немедленно сообщать требуемые регистрационным бюро сведения по телеграфу полицейским шифром; при этом, в дополнение к циркулярному распоряжению от 9 февраля 1910 г. за ? 26314, уведомляю Вас, Милостивый Государь, что расход по отправке  ответных депеш надлежит относить на отпускаемый в распоряжение Вашего Превосходительства сыскной кредит - на розыски общеуголовного характера.

 

Подписал:  За Министра Внутренних Дел, Товарищ Министра,

                     Шталмейстер, Генерал-Лейтенант                      П. Курлов

 

Скрепил:  За Директора                                                            С. Белецкий1

    

  ГАРФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 125. Л. 60.

_________________

 1  Белецкий Степан Петрович (1873-1918) - сенатор, с 1907 по 1909 самарский вице-губернатор; затем вице-директор, а с 1912 по 1914 - директор Департамента Полиции.


? 168

ИЗ КРАТКОГО ОТЧЕТА О СУДЕБНЫХ ЗАСЕДАНИЯХ ПАРИЖСКОЙ 'СOUR D*ASSISES'  ПО ДЕЛУ РИПСА

14 и 15 июня 1910 г.

 

Судебное следствие по делу Рипса заняло два заседания 'Cour d`Assises' 14 и 15 сего июня и заключалось в кратких словах в следующем:

Показания обвиняемого Рипса, объяснявшегося чрез переводчика, продолжались свыше двух с половиною часов; распространившись о своем детстве и условиях, в которых он был воспитан - в довольно зажиточной еврейской, патриархальной, коммерческой семье, не страдавшей национальною нетерпимостью и с равным участием относившейся как к единоверцам, так и к русским, - Рипс перешел к подробному изложению причин, приведших его к вступлению в ряды революционеров, именно:

Сделавшись совершеннолетним и занявшись коммерческими делами отца, в то время уже старого и больного, Рипс на деле ознакомился с невозможными условиями жизни, в которые были поставлены в России рабочие, мужчины, женщины и дети - работавшие по 13-15 часов в сутки за грошовое вознаграждение, безжалостно эксплуатируемые своими хозяевами. Одновременно, при своих путешествиях по России, ему неоднократно пришлось быть свидетелем тех жестоких незаслуженных преследований со стороны представителей власти и жандармских, и полицейских чинов, коим подвергалось беззащитное рабочее население России. как еврейское, так и русское.

Все это вместе взятое привело Рипса в 1904 г., после смерти родителей, к вступлению в ряды борцов за свободу русского народа; сделавшись искренним, убежденным революционером, Рипс, по его словам, никогда однако не примыкал ни к какой из революционных русских организаций в противность заключению Московского Охранного Отделения, считавшего его за максималиста.

Перейдя к обстоятельствам ареста его в Москве в ноябре 1906 г. - времени первого его столкновения с полковником фон-Коттеном, тогда помощником начальника Московского Охранного Отделения, - по несправедливому, по словам Рипса, обвинению в соучастии в покушении на убийство Московского Градоначальника Генерала-Майора Рейнбота,1 Рипс объяснил, что этот арест и последовавшая административная ссылка по постановлению особого Совещания в Сибирь послужили первою причиною неприязненных его чувств к полковнику фон-Коттену.

Кратко упомянув о побеге из ссылки и последующих двух годах, Рипс перешел к описанию событий, имевших место за вторичным его арестом в Москве в феврале 1909 г., когда полковник фон-Коттен предложил ему, во избежание вторичной ссылки в Сибирь, поступить на службу Охранного Отделения в качестве, по заявлению Рипса, 'агента-провокатора'.

Рассказ Рипса о его свиданиях и переговорах с полковником фон-Коттеном в России до отъезда последнего заграницу, в общем, кроме некоторых мелких подробностей, совпадает с показанием о том же полковника фон-Коттена. Существенная разница вышла только по двум пунктам:

По одному - основному - Рипс показывал, что полковник фон-Коттен сделал ему совершенно ясное предложение служить в Полиции в качестве 'агента-провокатора' (agent-provocateur), постаравшись проникнуть в верхи партии социалистов-революционеров, в каковом лице, со времени разоблачения Азефа, чувствовалась большая необходимость, - а не 'секретного сотрудника' (agent-indicateur), как впоследствии в своем свидетельском показании утверждал полковник фон-Коттен.

По другому - Рипс показал, что полковник фон-Коттен первый сделал ему, ничем с его стороны не вызванное, предложение поступить на службу полиции, тогда как фон-Коттен заявил, что Рипс, ранее бывший, по вынесенному фон-Коттеном впечатлению, искренним революционером, при одном из своих свиданий в начале 1909 г. высказал ему свою неудовлетворенность революционною средою, 'пустотою в жизни' и желанием заменить эту пустоту какими-либо иными интересами. Это заявление дало полковнику фон-Коттену повод сделать Рипсу предложение вступить в число секретных сотрудников. Однако в показании Рипса отсутствует какое-либо указание на то, чтобы полковник фон-Коттен, предлагая Рипсу сотрудничать подговаривал его совершить какое-либо преступление во Франции, на что проскальзывали инсинуации в первых статьях французских газет по поводу покушения Рипса.

Эта часть показаний Рипса дала затем защите богатый материал для обеления его и осуждения как полковника фон-Коттена лично, так и всей системы русского политического розыска, построенного, по словам защитника мэтра Вилльма, исключительно на преступном приеме провокации чрез агентов-провокаторов, что Вилльм подтверждал многими примерами, почерпнутыми им из показаний свидетелей, вызванных защитою.

По заявлению Рипса он, честный революционер, не мог безнаказанно перенести нанесенного ему полковником фон-Коттеном оскорбления и тогда же замыслил убить своего оскорбителя, с которым у него кроме того уже были старые счеты по прежней незаконной, будто бы, ссылке в Сибирь, которой, по его словам, он был обязан фон-Коттену.

Сделанное ему предложение Рипс однако решил принять но с совершенно обратною целью, не искренно служить полиции, но напротив, поступив 'агентом-провокатором', разоблачить в интересах революционеров всех других подобных предаталей-провокаторов. Преследуя эту цель, Рипс отложил исполнение своего преступного замысла - рассчитаться с фон-Коттеном до другого времени. Вообще в течение своего продолжительного, хорошо видимо обдуманного и ловко построенного показания, Рипс несколько раз высказывал созревшее у него твердое категорическое намерение убить полковника фон-Коттена и сожаление, что ему не удалось таковое на деле осуществить.

В дальнейшем пересказ Рипсом подробностей его поездки в Париж, свиданий там с полковником фон-Коттеном и неким 'Александровым', он же 'Люсьен', его показание существенно не отличается от показания в этой же части полковника фон-Коттена. Рипс заявил при этом, что ему не было точно известно, кто именно был этот 'Александров-Люсьен', с которым познакомил его в Париже фон-Коттен и который рекомендовался Рипсу как начальник русской секретной полиции в Париже.

На обращенные к нему вопросы, почему именно он не покушался на жизнь полковника фон-Коттена ранее при своих первых с ним свиданиях в Париже в кафе, а сделал это только при последнем с ним свидании в своей комнате в отеле по улице Боливар, - втором свидании в том же отеле - Рипс ответил, что не мог стрелять первые раза, находясь в общественном месте из боязни ранить кого-либо из посторонних, особенно французов. Относительно же первого свидания их в отеле отозвался, что оно было слишком кратко и он не мог привести в исполнение свой план. При этом Рипс опять категорически подтвердил свое вполне обдуманное намерение убить во чтобы то ни стало полковника фон-Коттена. Этим закончилось показание Рипса, данное им вполне спокойным тоном и видимо заранее хорошо им обдуманное во всех подробностях.

После Рипса были допрошены свидетели обвинения и первым из них полковник фон-Коттен, показание которого, длившееся около часу, в общем, за исключением некоторых подробностей, о которых упомянуто выше, не разнилось от показания Рипса о их взаимных сношениях.

В течение своего показания полковник фон-Коттен особо настойчиво заявил, что Рипсу было им предложено служить в Охранном Отделении в качестве именно секретного сотрудника' (agent-indicateur или collaborateur secret), а никак не 'агент-провокатора', ибо таковые в русской полиции не допускаются и, если иногда и случаются в этом отношении злоупотребления, когда сотрудники выходят из пределов своей работы, то таковые случаи всегда строго преследуются.

Следует особенно отметить в показании полковника фон-Коттена его великодушное отношение к подсудимому, так как данный им о Рипсе отзыв был скорее благоприятен для последнего.

Защитник Вилльм в своих вопросах полковнику фон-Коттену приложил особое старание выяснить личность' друга', сопровождавшего Коттена утром 8 мая; он добивался узнать, не называл ли фон-Коттен, при своей остановке в Берлине при возвращении в Петербург, одной знакомой ему даме имя этого лица, - а также, кто была эта дама. На эти вопросы защиты полковник фон-Коттен отзывался. что не признает возможным дать ответ.

В виду неоднократных выступлений свидетелей защиты против русского правительства, полковник фон-Коттен сделал заявление о том, что он прибыл в суд по распоряжению правительства для дачи показаний исключительно по настоящему делу и не уполномочен отвечать на какие бы то ни было показания, выходящие из рамок его личного дела.

[...]

Из свидетелей защиты в первый день заседания был допрошен лишь один, некий Тобианский-Дальтоф, бельгиец, понимающий по-русски, живший одновременно с Рипсом в отеле улицы Боливар. В его показании было интересно и отмечено прокурором одно только заявление. что Рипс сказал ему, свидетелю, в Комиссариате, что стрелял в полковника фон-Коттена в отместку за сделанное ему бесчестное предложение быть 'agent-indicateur' (т.е. 'указателем') полиции и что он не жалеет о том, что его покушение было безуспешно. - Указание на упомянутое Рипсом в разговоре со свидетелем слово 'indicateur' было особенно подчеркнуто прокурором.

На этом закончилось первое заседание.

На втором, 15 июня, продолжались показания свидетелей защиты, ничего по существу дела о покушении Рипса на полковника фон-Коттена не сказавших и не сообщивших никаких новых, не бывших уже в обсуждении, фактов. Все они повторили уже появившиеся в печати россказни о действиях русского правительства и органов его секретной политической полиции, стараясь с очевидностью доказать, что эта полиция может действовать исключительно только при наличности необходимых ей 'агентов-провокаторов' без чего и самое существование охраны является беспричинным.

[...]

По окончании свидетельских показаний слово было предоставлено представителю гражданского истца, полковника фон-Коттена, мэтру Лабори, который произнес обстоятельную, блестящую речь, длившуюся около полутора часов.

Прежде всего Лабори заявил, что полковник фон-Коттен вступил в дело вовсе не с целью добиваться осуждения Рипса, а исключительно только в качестве гражданской стороны, для защиты своего доброго имени от тех несправедливых, тяжких, оскорбительных для его, фон-Коттена, чести обвинений, которые сыпались на него в течение всего судебного следствия. В виду этого он, Лабори, защищая интересы фон-Коттена, может и будет говорить только по существу дела, не отвечая на нападки, не относящиеся непосредственно до его клиента. Лабори высказал, что, оставляя за собою полную свободу мнения и действий, он считает долгом в интересах истины привести в своей речи все те официальные данные, которые предоставлены истцом в его распоряжение.

В виду заявлений Рипса и некоторых свидетелей защиты о том, что офицеры Корпуса Жандармов не принадлежат к составу русской армии, являясь какими-то особыми 'полицейскими офицерами', презираемыми в армии, Лабори объяснил, что Отдельный Корпус Жандармов, состоящий из офицерских и нижних чинов, пополняется исключительно из рядов армии и, что полковник фон-Коттен, принадлежащий, как сказано, к офицерам армии, занимает ответственный, соединенный с риском для его жизни, пост и никогда не отступал ни перед какою опасностью, всегда честно, по долгу совести и присяги, исполняя свои тяжелые обязанности и руководясь в своих действиях распоряжениями своего начальства - Министра Внутренних Дел.

Каковы же были эти распоряжения в отношении пользования Охранными Отделениями услугами секретных сотрудников из членов революционных организаций - Лабори указал подробно, сославшись на обширную речь Председателя Совета Министров Статс-Секретаря Столыпина, произнесенную Его Высокопревосходительством в Государственной Думе 11 февраля 1909 г. вследствие запроса по делу Азефа;2 прочтя из этой речи много выдержек, Лабори доказал, что русское правительство не допускает в действиях своих полицейских розыскных органов никакого провокаторства, строго таковое преследуя.

[...]

Установив твердо это основное положение, Лабори перешел к краткой характеристике революционеров и их этике, иллюстрируя последнюю предоставленными в его распоряжение официальными данными о количестве террористических актов, совершенных в России за последние три года, а также сведениями о действующей в Париже весьма деятельной революционной контр-полиции.

[...]

Заканчивая свою речь, Лабори вновь подтвердил, что гражданская сторона нисколько не заинтересована в осуждении Рипса.

Прокурор, avokat general Servin, в краткой речи указал на собственное полное сознание Рипса в преднамеренности совершенного им покушения на убийство полковника фон-Коттена и просил обвинительного вердикта; при этом, воспользовавшись показанием свидетеля Тобианского-Дальтоф, прокурор обратил внимание присяжных на тот факт, что Рипс в разговоре со свидетелем говорил, что полковник фон-Коттен принял его на службу в качестве 'агента-указателя' (agent-indicateur), в противность последующим уверениям Рипса, что полковник фон-Коттен имел намерение сделать из него, Рипса, агента-провокатора, 'второго Азефа', по его собственному показанию.

Защита выступила в лице: сперва мэтра Томазини, а затем мэтра Вилльма.

Томазини, француз, выросший в России и свободно владеющий русским языком, в недлинной речи распространился о нынешнем политическом положении России и о тех ужасных репрессиях, которых он был личным, будто бы, свидетелем и коим имеют несчастье подвергаться в России все политические противники самодержавного режима.

Вилльм говорил два с половиною часа, подробно доказывал ссылками на свидетелей и многочисленные факты, что русское правительство иначе как путем провокации бороться с революцией не может, что полковник фон-Коттен всегда, будто бы, широко и умело пользовался провокаторами, по указанию и примеру своего, будто бы, ближайшего начальника генерала Герасимова, и что поэтому удостоверение его, что правительство провокации не допускает, не заслуживает доверия.

Речь Вилльма, хотя и талантливая и убежденная, страдала излишними подробностями и длиннотою, он выложил против русского правительства весь предоставленный в его распоряжение революционерами материал для доказательства своей основной тезы и в заключение, в виду всех приведенных им, в подтверждение нравственной невиновности Рипса, данных, просил о его оправдании.

Для усиления своего ходатайства Вилльм указал присяжным заседателям и на то еще обстоятельство, что в случае признания Рипса виновным в предумышленном покушении на убийство, он будет подвергнут наказанию минимум в пять лет одиночного тюремного заключения, что является слишком тяжелым наказанием, несоответственным незначительности причиненных им полковнику фон-Коттену повреждений.

После непродолжительного совещания присяжные заседатели вынесли Рипсу оправдательный приговор, отрицательно ответив на поставленные им два вопроса:

Первый - виновен ли Рипс, Михаил, он же Витков, в том, что 8 мая 1909 г. в Париже совершил покушение на предумышленное убийство фон-Коттена, каковое покушение, быв начато исполнением, было остановлено и не доведено до конца исключительно по причинам, от воли Рипса независевшим.

Второй - было ли совершено означенное покушение на предумышленное убийство с заранее обдуманным намерением.

В виду последовавшего оправдательного приговора и несостоятельности Рипса, мэтр Лабори, по желанию полковника фон-Коттена, отказался от заявленного им гражданского иска о взыскании с Рипса судебных издержек и одного франка убытков.

 ГАРФ. Ф. 102. Ос. Отд. 1909 г.

    Д. 220. Лл. 211-221(об.).

 

________________

 

1 Рейнбот Анатолий Анатольевич (1868-1918) - генерал-майор свиты, в 1906-1907 московский градоначальник; попал под суд по обвинению в самовольном расходовании кредитов.

2 Утверждая, что Е.Азеф 'такой же сотрудник полиции, как и многие другие', а 'провокация сама по себе есть акт настолько преступный, что для революции не безвыгодно, с точки зрения общественной оценки, подвести под это понятие действия каждого лица, соприкасающегося с полицией', П.А.Столыпин, объяснял, что правительство'считает провокатором только такое лицо, которое само принимает на себя инициативу преступления, вовлекая в это преступление третьих лиц, которые вступили на этот путь по побуждению агента-провокатора' (П.А.Столыпин. Нам нужна Великая Россия. Полное собрание речей в Государственной Думе и Государственном Совете (1906-1911). М., 1991, с. 189-190).

 


 

? 169

ПИСЬМО ДИРЕКТОРА ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ Н.П. ЗУЕВА ДВОРЦОВОМУ КОМЕНДАНТУ В.А.ДЕДЮЛИНУ В СВЯЗИ С ВОЗМОЖНЫМ ПОКУШЕНИЕМ НА ЖИЗНЬ ИМПЕРАТОРСКОЙ ФАМИЛИИ1

28 июня 1910 г.

Совершенно доверительно

Милостивый Государь Владимир Александрович,

Проживающий в Нью-Йорке финляндский уроженец некий Х.Вахрен (H.Wahren) в письме на имя Г.Председателя Совета Министров сообщает, что одновременно с сим им отправлено на имя Государя Императора письмо, в коем он предупреждает о предполагаемом покушении на жизнь Императорской Фамилии при помощи 'воздушного корабля', причем означенное покушение предположено, будто бы, осуществить когда ночи будут длиннее.

Об изложенном имею честь уведомить Ваше Превосходительство, добавляя при этом, что вместе с сим сделано сношение с Императорским Российским Генеральным Консулом в Нью-Йорке на предмет выяснения личности Вахрена [ и проверки сделанного им заявления].2

Примите, Милостивый Государь, уверение в совершенном моем почтении и преданности.

         Под.:                                                                                           Н. Зуев

ГАРФ. Ф. 102. Ос. Отд. 1910 г. Д. 47. Л. 50.


 

? 170

ШИФРОТЕЛЕГРАММА ЗАВЕДУЮЩЕГО ЗАГРАНИЧНОЙ АГЕНТУРОЙ В ПАРИЖЕ А.А. КРАСИЛЬНИКОВА ДИРЕКТОРУ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ Н.П. ЗУЕВУ О ПОДГОТОВКЕ ПОКУШЕНИЯ НА П.А.СТОЛЫПИНА1

29/30 июня 1910 г.

Из Лондона получены указания, что группа серьезных боевиков готовит покушение на жизнь Статс-Секретаря Столыпина во время нынешнего пребывания Его Высокопревосходительства в деревне.

 

Резолюция г. Директора Департамента Полиции:

'Срочно. 30/6.0.0.

1) Полковнику Котену.

2) Полковнику Мрочкевичу в Ковно.

3) генерал-майору Гноинскому в Вильно.

4) Товарищу Министра.

5) От меня телеграфировать г. Министру.

6) Копию Товарищу Министра Крыжановскому.

7) Запросить Зав. Загр. Агент. о достоверности источника этих сведений и потребовать более подробные сведения.'

 

С подлинным верно:

Чиновник Особых Поручений                                                  Броецкий

 

ГАРФ. Ф. 102. Ос. Отд. 1910 г. Д. 167. 

Л. 3. Заверенная копия.

______________

1 См. д-т ? 174.


WWW.OSI.RU

НАЗАДСЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА

ИОО. Москва, 2001 г.